Если и существует вообще группа, которая могла бы символизировать собой рок-н-ролл, то такой группой могли бы быть “Rolling Stones”. Теперь, разменяв уже третье десятилетие, “Stones” продолжают вздыматься на изменчивых волнах музыкальной моды. Кажется, что они способны усваивать новые идиомы с выдающейся гибкостью и легкостью и без разбавления крутого ритм-энд-блюзового базиса своего фирменного звучания. Конечно, единственная разгадка аспекта этого звучания - это двойная гитарная атака, в которой изначально были Брайан Джонс с Китом Ричардсом, за основу был взят такой эталон, как невероятная группа Мадди Уотерса конца 40-х-начала 50-х. Когда в 1968 Джонс покинул группу, его место занял Мик Тейлор из группы “The Bluesbreakers” , произошло расщепление гитарных нуклеидов группы на более предсказуемый ритм в противовес соло-партиям. Только с отставкой Тейлора и с последующим приходом Рона Вуда, снова затуманившего эти партии, они превратились в главную особенность музыкальной текстуры Stones. И сегодня порою Вуди считают новичком в “Stones”. На самом деле он - незаметный музыкант группы, но после 10-ти лет, семи альбомов и бесконечных турне, это отличие начинает приобретать другой смысл. Нет, он не просто появился из ниоткуда, за его рок-карьеру «путешественника» он собрал некоторые вполне впечатляющие рекомендации в любом стандарте. Второй гитарист, а затем басист оригинальной классической группы Джеффа Бека, лидер-гитарист группы Рода Стюарта и Ронни Лейна “Faces” («Лица»). Соло- музыкант с пятью сольными пластинками в своем багаже, один из организаторов (на пару с Питом Таунсендом) и участник концертов Эрика Клэптона в театре "Rainbow”, освободившегося от своей наркотической зависимости и вернувшегося на сцену; организатор “The New Barbarians”– даже если не учитывать, что он играет в “Stones”, бесспорно, Рон Вуд - настоящий рок-н-ролльщик.
   Это первое масштабное интервью с Вуди, данное им после продолжительного перерыва, так что вы можете считать его исчерпывающим; мы разберем его путь от первого знакомства с музыкой и до его предварительных комментариев грядущих сессий звукозаписи “Stones”. В прессе появились сообщения, что группа начнет записывать альбом в середине января, а потом отправится в турне.
   По ходу дискуссии затрагиваются его собственные музыкальные влияния, современная музыкальная сцена, его любимая аппаратура, его большая коллекция гитар, его сольная деятельность и проницательные наблюдения доверенного человека по поводу работы с такими музыкантами как Бек и Стюарт, Клэптон и Таунсенд, и конечно же, Мик, Кейт, Билл и Чарли. Как музыкант самой величайшей рок-н-ролльной группы мира, он рассказывает беззаботно, откровенно и непретенциозно – также как он играет на гитаре. Но подобно его гравюрам, ксилографии и картинам, музыка Вуди обманчиво простодушна, как и его мастерство гитариста, басиста и стил-гитариста. И нельзя не отметить то уважение, которым он пользуется у товарищей-музыкантов. Итак, дамы и господа, я рад вам представить РОНА ВУДА!!!!!!
   - Ты начал играть на гитаре примерно в восьмилетнем возрасте. Почему именно гитара? Как ты начинал?
   – Мои старшие братья оказали на меня своеобразное влияние, потому что в музыке, также как и в художественной школе, я шел своим путем. Мне повезло в том отношении, что не пришлось брать пример с каких-нибудь бухгалтеров. (смеется). Односемейные дома в той части Лондона, где прошло мое детство, очень маленькие. Все они двухэтажные, двухкомнатные и с кухней на первом этаже, две комнаты, еще одна такая малюсенькая комнатушка на верхнем этаже. Когда мои братья ходили в художественную школу, я был примерно одного возраста со своим сыном Джессом, которому сейчас 8. И мне приходилось смотреть через решетку в кухне за парнями из художественной школы и их подружками. Тогда я еще не понимал, что это они там творят с девчонками (смеется), но мне понравилось, что они делали с гитарами и старым струнным басом. Это была басуха, сделанная из коробки из-под чая. Я не долго наблюдал за ними через решетку. Мой средний брат торчал от чисто традиционного джаза – Бикс Беребег и Луи Армстронг – которого я и сейчас люблю, и он первым научил меня играть на черепах и деревянных чурбанах. Хотя мой старший брат, Арт, больше интересовался той музыкой, на которую позднее переключился и я. Он притащил мне мои первые пластинки на 78 оборотов, такие записи как “Great Balls Of Fire”, “I’m Walking”, “Shame, Shame, Shame” Джимми Рида. Он также дал мне послушать Хаулин Вулфа, Хьюберта Самлина – великого гитариста. Арт играл в скиффл-группе с коробкой из-под чая и стиральной доской, вот как раз в составе этой группы в свои 9 лет я впервые и вышел на сцену, в антракте между фильмами Томми Стила, в местном кинотеатре. Тогда я нервничал точно также, как и сегодня, когда я выхожу на сцену. Гитариста в этой группе звали Лоуренс Шиф. Он играл много песен Элмора Джеймса, которые я люблю до сих пор, и, конечно же, он умел играть как Большой Билл Брунзи – а порой даже и лучше. Тогда Джим Уиллис научил меня играть на банджо. Он очень хорошо играл на банджо и на толстой, старой, с дыркой в форме буквы F гитаре, музыку в стиле Эдди Кокрана. Я не знаю, но сочетание этих двух музыкантов привело меня к мысли, что мне необходимо найти свой звук (смеется), но такая вещь, как мастерство Лоуренса и быстрота его пальцев сводили меня с ума. Вскоре после этого меня совершенно поразил барабанщик по имени Колин Литтл, который дал мне послушать импортные пластинки Чака Берри. Колин также играл в группе моего брата Арта. И все эти ребята, Чарли Уоттс, Джек Брюс, Дик Хик Стал-Смит, Алексис Корнер, Киф Хартли, Ники Хопкинс, Джон Лорд обычно играли в маленькой пивнушке, которая называлась “Station Hotel”, в Харроу.
   - Ты когда-нибудь брал «официальные» уроки?
   - Нет, я все разучивал на слух. У меня было несколько отработанных списков – аппликатуры, на каких струнах должны быть твои пальцы на грифе. Меня учили Джим и Лоуренс, но по большому счету я наблюдал за ними и разучивал гитарные риффы Чака Берри. Потом, когда я все это разучил, я переключился либо на Бадди Холли, либо на Кенни Баррелла, когда он играл с Джимми Смитом, или Гранта Грина, когда он играл с Джимми МакГрифом. У этого музыканта был очень странный стиль. Я привык играть и вещи Уэса Монтгомери, даже несмотря на то, что я не умел играть в октавах, как правило, всё во мне сопротивлялось этому. Я словно впитывал в себя всю эту музыку, и сегодня все эти музыканты словно все еще со мной.
   - Твои первые группы в основном играли в стиле ритм энд блюз.
   Да, моей первой группой были “Thunderbirds”, потом “The Birds”. Потом, когда “The Byrds’ вылезли с песней “Mr. Tambourine Man”, наш подлец менеджер судился с нами, потому что ему сказали, что мы продали наше имя. Это была наша первая реклама, мы попали на первую полосу журнала “Melody Maker”, но это был дешевый способ сделать себе рекламу. Тем не менее, обычно мы играли песню “Leaving Here” Эдди Голландера, “No Good Without You, Baby” Марвина Гэя, которую я до сих пор считаю великой песней, и другие подобные вещи. В то время я, как правило, сочинял все песни для оборотных сторон синглов. Первая написанная мной песня называлась “You’re On My Mind”, идею я спер из темы “A Certain Girl” группы “The Yardbirds”, эта тема по настоящему завела меня. Потом мы ушли от Франклина Бойда, и попали в руки Роберта Стигвуда, который решил сделать большое культурное изменение в имени нашей группы и мы сменили название на “The Birds” (смеется). Мы издавали диски на его фирме грамзаписи “Reaction”, “The Who” тоже издавались на этом лейбле. В то же самое время “Cream’ только-только начали подниматься. Я помню, как мы закатывали дикие вечеринки, я помню, как Клэптон схватил Стигвуда за галстук и привязал его к галстуку Брайана Эпстайна (смеется). Конечно, конец этой группы отчасти был похож на конец группы Джеффа Бека, потому что все это было мрачно.
   - Как же ты связался с Беком?
   Понимаешь, я узнал о том, что “The Yardbirds" распались, и я познакомился с Джеффом, когда сталкивался с ним в разных клубах. Так что я позвонил ему, когда он ушел. Многие не знают о том, что когда я только пришел в группу Джеффа Бека, то играл на гитаре вместе с Джеффом, и с нами еще играл Дейв Амброс, который часто играл на басу вместе с Брайаном Эйгером. Однако, Джефф не хотел брать его в группу и поэтому спросил меня, не хочу ли я переключится на бас? На что я ему ответил, «Для меня это как раз то, что надо, а то я так вяло играю на гитаре». Надо сказать, что тогда я реально лажал. Так что я подумал, что бас- гитара может дать мне новые возможности.
   - Я слышал о том, что ты просто спер свою первую бас-гитару, взял и вынес ее из музыкального магазина.
   - Да, я пошел в магазин “Selmer”, потому что мы репетировали за углом от него. Я выбрал себе джазовый бас “Fender”, он сохранился у меня до сих пор, и обо мне написали во всех газетах, но я был слишком молод, так что моим родителям пришлось вносить за меня залог. Мы уехали, когда они пришли на следующий день, а я одолжил бас на часок. Через год я поехал и заплатил за этот инструмент (смеется). Одно время я также играл на 6-ти струнной гитаре “Danelectro”. Эти гитары мне понравились, потому что были легко взаимозаменяемыми, в свое время Тауншенд разбивал эти гитары как одержимый! (смеется)
   - Музыка какого музыканта подтолкнула тебя перейти с гитары на бас?
   По большей части Пол Сэмуэлл-Смит, я часто ходил в клуб “Crawdaddy” в Ричмонде, и почти каждую неделю смотрел выступления “Yardbirds”. Обычно мне нравилось как Эрик играет на гитаре, и я пытался копировать его. На самом деле тогда он встречался с одной девчонкой, которая потом стала моей первой женой (смеется). Но также я освоил бас-гитару, просто наигрывая гитарные ходы Джеффа. Например, песню “Let Me Love You, Baby” я играл с большим удовольствием. И я часто вспоминал партии Эшли Данбара, когда мы играли, например “Blues De Luxe”, потому что, как правило, я робел, когда учился у чикагских исполнителей блюза.
   - Как тебе работалось с Беком?
   - Мы всегда прекрасно ладили. Он открыл для меня целую плеяду блюзменов Чикаго. Бадди Гай до сих пор является одним из моих фаворитов – я только что подарил ему один из своих “Стратокастеров”. Джефф также познакомил меня с группой “Vanilla Fudge”, это была многообещающая команда, когда они впервые вылезли с прекрасной перепевкой “You Keep Hangin’ On”. Но если говорить о моих басовых партиях, как правило, Джефф давал мне свободу, потому что он понимал, что я уступил ему, забросив гитару. Он не смог бы найти себе нескольких басистов, хочу тебе напомнить, что они не были особо изобретательными. Я всегда играл с открытыми струнами, использовал тяжелый медиатор, однако я помню, что однажды в Детройте я играл английской одноцентовой монетой – на чужой гитаре (смеется), потому что потерял свою. Однако это было потрясающее шоу, концертный зал “The Grand E Ballroom”, а в буфете продавались хот-доги длинною в фут. Мы собрали все 200-300 мест. Зал “The Kinetic Playground” в Филадельфии, «Чайная Вечеринка» в Бостоне, в залах Филмор Ист и Вест. На самом деле первый концерт в Филмор-Вест был построен на обаянии Бека. Мы получили в СМИ отличные рецензии, например, о нас прекрасно отозвался Роберт Шелтон (в газете “New York Times”), и внезапно вся Америка была заинтригована. Конечно, Джефф играл просто замечательно, и Род пел прекрасно, хотя эта парочка больше не разговаривала друг с другом. У меня были хорошие отношения с Родом, я часто угорал вместе с ними, но при этом знал меру, потому что я более-менее уважал настоящий джеффовский подход великолепного манипулятора гитары. Последний раз, я видел его пару месяцев тому назад, он сказал мне, что он до сих пор занимается на гитаре пару часов в день, и я охотно ему верю. Но лично я практикуюсь только на сцене (смеется). Нет, я сжимаю свои челюсти, но последнее время живопись отнимает все мое время, и на все остальное этого времени просто не остается. Однако картины никогда не вытесняют гитару. Например, когда Кит в городе, я всегда играю с ним.
   - Играя в группе Бека, ты имел возможность познакомиться с Джими Хендриксом...
   - Да, как-то раз он подарил мне собаку породы бассет-хаунд. Он также подарил мне свою пластинку-концертник Би Би Кинга “Live At the Regal". С ним я часто играл соло на басу. Да, конечно, в группе Бека я всегда играл басовое соло, но вот когда джемовали я и Джимми – как-то раз в клубе “The Scene” на Статен-Айленде - он сказал, «Послушай, Джефф, дай поиграть басисту, он прекрасно чувствует музыку». Я также виделся с ним в день его смерти. Он был в гостях у Ронни Скота. Никогда этого не забуду.
   - Так почему же, в конце концов, группа Бека распалась?
   - Ко всему прочему Род и Джефф не ладили между собой, Ники Хопкинс и Джефф реально ненавидели друг друга. Хотя, я полагаю, многое было заложено в музыке. Ники всегда приходил с портфелем и в макинтоше (смеется). Тогда в группе играл последний барабанщик Тони Ньютон, настоящий бизнесмен (Ронни пародирует голос Ньютона): «Ты считаешь, что заплатил, так? Что там делает Мики Мост? Вам нужен человек, который все организует». И так далее и тому подобное. И за две недели до фестиваля в Вудстоке у нас у всех лопнуло терпение, и мы развалились.
   - Тогда ты перебрался в “The Faces”.
   Это была единственная группа Рода и моя любимая команда. На альбом “Small Faces” “Ogden’s Nut Gone Flake” попало несколько очень милых песен, это были очень английские песни, и с когда мы с Родом были в Америке, то сильно тосковали по дому и частенько играли эти песни. Когда распалась группа Бека, (Стив) Марриот ушел из “Small Faces”, и они словно наскочили на мель. Я позвонил Ронни Лейну таким тоном., будто знал его с рождения (смеется), я спросил его: «Чем ты занят?». На что он мне ответил, «Да ничем!». Тогда я сказал: «Я хочу поиграть». А он мне: «Конечно, приходи сегодня вечером». Вот так мы и собрались (смеется). За исключением Рода, который не знал об этом, и его там не было. И эта ситуация в корне отличалась от того, что происходило в группе Бека. Понимаешь, я жил в Америке и познакомил “The Faces” с “The Meters” и Глэдис Найт. Кенни (Джонс, барабанщик “The Faces”) много раз выручал нас, играя на барабанах. Тогда, многие играли тяжеляк, песни в стиле “Booker T & The MGs”; я часто часами просиживал с Марриотом, и мы слушали такую музыку. В какой-то степени “Small Faces” были английской версией “Booker T & The MGs” с таким сексуальным вокалистом. Так что мы подходили друг другу. У нас не было денег, чтобы снять место для репетиций, “Stones” дали в долг требуемую нам сумму. Я не знал о том, что однажды Ян Стюарт позвонил Ронни Лейну, пока мы репетировали, и сказал, «Послушай, Брайан (Джонс) умер, и мы считаем, и мы не против взять Вуди к себе гитаристом». На что ему Ронни ответил: «О, нет, его устраивает его место». Я сам узнал об этом разговоре только через шесть лет! (смеется) Но я не виню Ронни, потому что мне нравилось играть в “Faces”. Тогда, Род все никак не мог понять, почему же я ухожу из “Faces”, я думаю, что в то время он хотел что-то «замутить» с клавишником Маком (Яном МакЛаганом). Но Ронни Лейн уже ушел, так что все просто разваливалось на части. Просто они слишком часто цапались по мелочам, до тех пор пока группа не распалась. И тогда у меня просто не было другого выбора, оставалось лишь присоединится к этой ужасной группе “Stones”!
   - Ты начал играть приемом «ботлнек» группе “The Faces”?
   - Да, конечно, пока я играл на басу. Я слушал много вещей, такие песни как “The Weight”, которую исполняет Арета Франклин с Дуэйном Оллманом. А ты знаешь, однажды я вышвырнул его из своей гримерки, представляешь, своего кумира! Он искал пиво, но я никогда в жизни не видел его фотографию, так что я не знал его в лицо, а потом он умер. Но он открыл для меня игру слайдом. Когда я снова начал играть на гитаре, я сразу же начал играть мелодию с открытым аккордом Ми, и тогда я понял, что я не умею играть настоящую мелодию. Я рад тому, что когда я играл на басу, у меня было свободное время, потому что я смог иначе взглянуть на гитару.
   - Выходит, что слайдом ты играешь в обычной настройке?
   Я готов играть в любой настройке, открытый аккорд Соль, открытый Ми, стандартная настройка. Однако, я часто использую бутылку или стакан, или нож, зажигалку, все что имеет гладкую поверхность. Даже вот это (он указывает на коробку из-под кассет).
   - Прислушивался ли ты к каким-то советам Бека?
   Я мало чему научился у Бека, потому что у меня не хватало смелости посмотреть (смеется). Он всегда был таким необузданным. Он любил «выбивать мозги», и как правило, частенько он выбивал и мои мозги (смеется). Но мне всегда нравилась его манера исполнения, и я считаю, что сейчас он играет еще лучше.
   - Как ты попал на альбом «Концерт в «Rainbow»?
   - Ты думаешь, что я узнал об этом только сегодня? Первые фотографии на которых я проявился - те, на которых я приглашаю Эрика на репетицию. На самом деле все это дело организовал Таунсенд, он позвонил мне и сказал, «Ну давай, нам надо расшевелить Эрика!», и я ему ответил, что первым это сделаю. Я думаю, что сам бы я никогда не решился на это, но Таунсенд думал иначе. Я рад, что я удостоился их уважения, и что они позвонили мне. Я всегда высоко ценил тех, кто оказывал мне уважение, но они и сегодня продолжают меня уважать (Ронни задумывается) – и мне просто не верится, что они до сих пор так уважительны (смеется). Мне думается, что они уважают меня за свободную манеру исполнения. И то же самое было со Стенли Кларком, когда мы играли в группе “New Barbarians”. Он сказал мне: «Ты знаешь, что я впервые заволновался, когда привлек к этому делу тебя, парня из группы Джеффа Бека по имени Рон Вуд».
   - Вернемся к “Stones”. После того прерванного телефонного звонка как тебя в конечном итоге пригласили в группу?
   - Как-то раз я попал на вечернику, опять на вечеринку Роберта Стигвуда (смеется) – как тесен мир! - когда Мик Тейлор сказал Джаггеру о том, что он уходит. Мик подошел ко мне и сказал: «Мик Тейлор уходит, Мик Тейлор уходит». На что я ему ответил: «Я знаю». А он мне: «Не хочешь присоединиться?». А я: «Конечно, я не против, вы всегда были моей любимой командой, но я не хочу подставлять ребят из “Faces” ». А Мик и говорит: «Я тоже не хочу этого делать. У меня нет ни малейшего желания разрушать группу». Но я и говорю ему: «Ну ладно, если ты будешь в безнадежном положении, тогда позвони мне». Так что когда “Faces” закончили свое турне, а я подцепил какой-то вирус и лежал больной в Лос- Анжелесе, зазвонил телефон – «Это Джаггер», услышал я в трубке, - «Я в отчаянье». Тогда я отправился в Мюнхен, где они записывали свой альбом “Black & Blue”. Я все еще не мог рассказать все ребятам из “Faces”, я только сказал им, что быть может поеду в следующее турне вместе со “Stones”. Потом Род уходит из “Faces”, и группа распадается. Я прочёл о распаде “Faces” в газете. Тогда я был в Мюнхене в номере отеля, с Джеффом Беком, справа от моего номера был номер Харви Мендела, так что я знал о том, что там творилось нечто странное (смеется). Но все зависело от “Stones”, которые решили, что им нужен гитарист с чувством юмора, музыкант, способный добиться такого же успеха, что и они. Мне уже приходилось играть с ними, альбом “It’s Only Rock-N-Roll” был записан в моей студии, в подвале, когда я записывал свой первый сольник с басистом Уилли Виксом, барабанщиком Кенни Джонсом, с Девидом Боуи, Миком и мной в качестве вокалистов, это было оригинально. И я сыграл на их альбоме несколько гитарных партий, которые Кит тотчас же стер (смеется) со словами «Я гитарист в этой группе». На самом альбоме он оставил только мою партию 12-ти струнной акустической гитары. Тогда я чувствовал, что никто не собирается третировать Кита, но в тот раз я совершенно не хотел этого делать, потому что я привык уважать его, а теперь, я уверен, что он привык уважать меня (Ронни задумывается). Они ухмыльнулись - они знали о том, что Кит реально боготворит Рона (смеется). Нет, правда, у нас прекрасные отношения, и это находит свое отражение в нашей гитарной работе. Наше взаимодействие для меня -это идеальная ситуация, также как и для него. В наших отношениях есть свои трудности, и мы постоянно шутим на эту тему. Если звучит хорошая гитарная партия, я говорю: «О, это играю я», а Кит разворачивается и говорит: «Нет, это я». Иногда, мы реально не можем распознать партии друг друга. Конечно, есть такие партии, которые бесспорно принадлежат Киту, и партии, которые бесспорно принадлежат мне, потому что Кит не смог бы сыграть их. Я играю эти партии быстрее, напористей, они - иные как технически, так и композиционно, просто эти партии должен играть такой кент, как я (смеется).
   - Как “Stones” работают в студии?
   - Безостановочно. Я играл в таких группах, которые репетировали, скажем, с семи часов вечера и до полуночи, но “Stones” реально НИКОГДА НЕ ОСТАНАВЛИВАЮТСЯ!! Как-то раз один из роуди наблюдал за Чарли и засек время - 18 часов за барабанной установкой безвылазно (!!), даже некогда было сбегать отлить. Это потрясающе. У этой группы величайшая самоуверенность. А Билл Уаймен тем более прав, когда он сердится больше других, потому что он часами стоит на одном месте. Он может пить водку с апельсиновым соком, а красивая девушка ждет его, но она может ждать только 3 дня!
   - Ты до сих пор играешь некоторые басовые партии на пластинках “Stones”?
   - Билл сам просит меня об этом, и даже если он не просит, за него может попросить кто-то другой. И потом Билл говорит: «Ты должен научить меня». Кейт играет на басу в песне “Pretty Beat Up”, а я - на “Wanna Hold You” и “Emotional Rescue”. Я не в ком разе не хочу упрекнуть Билла, он твердый как скала, и хладнокровней парня его еще надо поискать. А Чарли, он просто всегда непредсказуем.
   - Он придумывает поразительные ритмы.
   - Конечно. Но есть одна вещь, которая очень важна для любого, кто хочет понять «внутренние разработки» нашей группы, то, что Кит называет «темповым ритмом Чарли». Так что Чарли следует за Китом, а Билл следует за Чарли. Вот почему порою приходится играть безостановочно, такой подход существовал с самого образования группы, и это особенно заметно на таких песнях как “The Last Time” и “It’s All Over Now”.
   - Как ты считаешь, изменил ли ты звучание “Stones”?
   - Говоря откровенно, я дал им сильный пинок под зад, вместо того чтобы быть простым подпевалой. Я и не думаю соглашаться, я подхалим большую часть времени, потому что они почти всегда молчат в ответ на мои выпады. Но вот если я вижу какое-то непонимание, я буду яростно возражать и заставлю их отреагировать.
   - Приведи пример.
   - Конечно. В самом начале, когда я приехал в Мюнхен, я почувствовал, что надо прервать песню и сказал: «Нет, здесь не то чувство, эта песня должна звучать по-другому». Чарли тут же бросил свои барабанные палочки и сказал: «Это Ронни. Он всегда такой. Ну, надо же, он уже нам указывает!».
   - Так ты не чувствуешь себя «младшим членом “Stones”»?
   - Видишь ли, Кит однажды сказал мне, «Ты играешь в “Rolling Stones” дольше Мика Тейлора, даже дольше Брайана Джонса». После чего он сказал, что мне придется сдерживать себя и не комментировать новые песни, а старые не изменили меня физически. Так или иначе, я переиграл все их старые песни, когда играл в своих бывших группах. Я уже играл “I Wanna Be Your Man”, “Mannish Boy” и прочее. Для меня стремление стать одним из “Rolling Stones” было естественным, также как желание быть одним из “Faces” или же “Birds”. Ведь в конечном итоге группа Бека была дополнением к нему самому.
   - Изменилась ли твоя роль в “Stones” как автора-сочинителя песен?
   - Я помню, когда я впервые пришел в студию вместе со Stones, у меня был один гитарный рифф, песня “Hey Negrita”, но я не был готов претендовать на свое авторство. Понимаешь, я смирился с этим, гм, и я сказал себе, «О-кей, они уже признанная группа». И кроме того, мне не понравилась лирика этой песни, так что, по большому счету, мне пришлось проглотить только половину своей гордости. Потом, я снова столкнулся с этим при сочинении песни “Down In The Hole”, я написал эту тему, только музыку. Для меня это было основанием войти в авторский тандем Джаггер-Ричардс, но в этой роли соавтора оказаться ой как не просто. Но ты знаешь, мы всегда с юмором относимся к этому, мы высказываемся без обиняков, но при этом избегаем мелких ссор, не давая напряжению нагнетаться. Я всегда помню слова Билла: «После “Monkey Grip” они больше не разрешили мне писать музыку и тексты».
   - Теперь тебе доверяют написать хотя бы одну песню на альбоме.
   - Да, “Everything’s Turning To Gold” была первой, потом “Black Limousine”, “No Use In Crying”, “Pretty Beat Up”, “Dance Part I” – на этой песне я также сыграл на тенор-саксофоне. А также немножко на альте в песне “Summer Romance”.
   - Как ты решил играть на стил-гитаре ?
   Барабанщик, о котором я уже говорил, Колин Литтл поставил мне песню Чака Берри “Blue Feeling”, где Чак играл на стальной гитаре, и мне всегда хотелось сыграть эту партию, хотя я только совсем недавно начал осваивать эту гитару, но могу сказать, что стальная педаль всегда сбивала меня с толку. Потом, кто-то сказал мне, что только Бадди Эммонс использовал две педали с левой стороны. Я продолжаю бороться с 10-тью струнами (смеется), но становится легче, когда ты понимаешь, что тебя просто дурачат, когда утверждают, что для получения новых интервалов и необходимых минорных тональностей надо четыре педали. Могу сказать, что как-то я получил премиленькое письмо от Бадди, в котором он меня напутствовал, «продолжай трудиться в этом направлении». Впервые я играл на стальной педали на альбоме “Faces” “Long Player”.
   - Как Stones репетируют в период подготовки к турне, вы подгоняете студийные варианты песен под концертное исполнение?
   - Мы пытаемся и достаточно близко подходим к тому, что изначально мы записывали в студии, с того момента как мы начинаем раздумывать, как же нам сыграть эти песни на сцене, по крайней мере, тогда, когда мы занимаемся их монтажом.
   - Вы планируете начать работу над новым альбомом “Stones” в январе. Как вы подходите к записи новой пластинки?
   - Это настоящее возбуждение, потому что каждый раз, когда мы начинаем работу, никто из нас не знает, что же в конечном итоге у нас получится. Мы всегда пытаемся любезно сказать Кейту и Мику, «Отлично, по всей видимости, вам ребята придется встретиться на пару недель и посидеть-посочинять песни, так что желаем вам удачи!». А я хороший посредник, я всегда рядом и готов помочь.
   - Как ты оцениваешь сольный альбом Джаггера?
   Я не думаю, что ему нужно было его записывать, но я его сольник пока еще не слушал, причем сознательно. Я верю и надеюсь в то, что Мик способен сколотить свою группу и ждать подходящего момента, чтобы записать свой альбом и добиться с ним потрясающего успеха. Тогда я желаю ему всего наилучшего. Но существуют, так сказать, «гипотетические вопросы». Если у него достаточное количество песен для того, чтобы выбрать из них лучшие? И не будут ли его песни звучать, я прочитал эту характеристику в одном журнале, как «более жизнерадостные версии песен “Stones”»? Но “Stones” невероятно последовательная группа, и на репетициях мы запросто можем играть “Come On”, ‘All Over Now”, “Route 66” и “Little Red Rooster” и получать от этого удовольствие.
   - Планируете ли вы поехать в турне в поддержку нового альбома?
   - О, да. Я думаю, что мы все сделаем как надо и вовремя.
   - Давай поговорим о твоей коллекции гитар, я слышал, что у тебя их пара сотен.
   - Тогда давай поговорим о самых важных инструментах. Я люблю “Стратокастеры”. И я не имею права не сказать о Тони Земайтисе, я очень уважаю этого мастера, он делает инструменты потрясающего качества и невероятной модуляции. У меня особые требования, так, например, 24-х ладовый гриф со строгой модуляцией, потому что только я видел, что происходило с 18-ти ладовыми гитарами. Этот мастер также делает потрясные акустические гитары, ну просто красавицы. Все его инструменты «авторские», он еще не сделал ни одной похожей гитары.
   -Тогда расскажи нам о своих требованиях к гитаре.
   - Я всегда объясняю Земайтису свои требования, например, мне не понравился гриф гитары “Les Paul”, потому что для меня он был слишком широким и плоским. Я прошу его сделать мне гитарные грифы по типу грифов “Стратокастера”. А Тони очень сильно интересуется разными сортами дерева, поэтому у его инструментов необычный тон, но когда вы пристегиваете к его гитаре гитарный ремень, они идеально сбалансированы. Еще один хороший мастер, Тед Ньюман-Джонс, теперь он делает гитары с учетом мох технических требований. Но если говорить о фабричных моделях, то я до сих пор не знаю, какая же гитара мне нравится больше -“Телекастер” или “Стратокастер”; мой любимый инструмент - “Страт” 1957 года выпуска. Хотя я ездил на завод фирмы “Gibson” в Каламазу и попытался достать себе новых гитар, The L-6 или S-1, прямо с конвейера, и они оказались бракованными. И еще есть “ESP”, маленькая японская компания которая копирует “Телекастеры”, “Стратокастеры” и гитары “Les Paul” до мельчайшей детали, но они продают свои инструменты в такую цену, что подростки вполне могут позволить купить их себе. Я у них заказал несколько гитар для своих спецификаций, в том числе бас-гитару на левую руку, и это были замечательные инструменты.
   - Какие звукосниматели ты предпочитаешь?
   - Я знаю только одну фирму (смеется).
   - А как насчет усилителей? Ты используешь усилки “Mesa Boogie”?
   - Мне нравится любой маленький усилок, который дает грязное, ограниченное звучание. На сцене я люблю играть через усилители “Ampeg”; мне нравится “Hiwatts”, хотя на сегодня мой любимый усилитель “The Boogie”. Это усилок с большим диапазоном дисторшн, и потом можно отойти от него и получить чистое звучание.
   - Как насчет эффектов?
   - “MXR”, аналоговые замедлители. На турне “Barbarians” мы использовали на сцене ряд студийных эффектов, такие вещи как гармонайзеры и прочее, для моего голоса и гитары. И конечно же беспроводную систему “The Nady” - на последнем концерте в Мадриде, нас всех долбануло током в 8 ампер.
   - Твои сольные альбомы раскрывают тебя с совершенно иной стороны, вот, например акустический кантри-блюз “Delia”.
   - Да, Слепой Уилли Метелл - великий был музыкант. Мне его открыл Кит, он со многими меня познакомил. Музыканты “Stones” выписывают себе информационные каталоги с неизвестными музыкантами (смеется). Я познакомил их с Лео Котке, с альбомом “The Armadillo”. К тому же мне нравится играть на 12-ти струнной гитаре, вот почему мне интересен Слепой Уилли Метелл.
   - Как ты сочетал соло партии на своих альбомах?
   На самом деле я никогда их не планирую, за исключением того случая, когда, записывая свой последний альбом (“1234”), я что-то позаимствовал у Кинга Кертиса и Эрика Клептона для песни “Shirley”. Я запланировал соло в песне “Seven Days” (с альбома “Gimme Some Neck”), потому что я сыграл то соло на стальной педали, на полной громкости, но не на ножной педали, и это выдающееся соло. На песне “Breath On Me” Уилли Викс сыграл партию ритм-гитары, а потом наложил бас, а я наложил стальную гитару с педалью. Все остальное было сыграно вживую. Песня “Am I Grooving You” также от начала и до конца была записана вживую, кроме губной гармошки. Мне хотелось бы по возможности записываться вживую. Конечно, работая с Роем Томасом Бейкером над альбомом “Gimme Some Neck” мы записали 41 песню, и решили их все использовать. Но мне все эти песни казались какими-то похожими. Да, на этом альбоме были партии, над которыми стоило бы еще поработать, и мне совершенно не понравился окончательный микс. Но у меня бы не получилось смикшировать собственный альбом, потому что я был в Нассау вместе со “Stones”, и я не мог им сказать, «Ребята, отпустите меня доделать свой сольничек», “Stones” бы меня не поняли, это не в их правилах.
   - Теперь ты все делаешь сам?
   - Да, но методы работы изменились. Я играю со Стивом Стивенсом и Томми Прайсом. Стив – великий гитарист. Из всех новейших, современных подходов к музыке, мне ближе всего именно его подход. Мы можем собраться в студии, что-то там играть, и я просто скажу: «Стоп, остановимся на этой песне». А они будут следить за моими руками, пока у нас все не получится как надо. Я люблю записывать сольники, потому что у меня появляется возможность понаблюдать за тем, как эти великие музыканты играют вместе. Лично я никогда не корчил из себя великого вокалиста, но я не боялся петь. И я так сильно верю в свои сольные альбомы, как и во все остальное, чем я занимался в этой жизни.
  

Гитарография Рона Вуда

Чак Маджи стал роуди Вуди с тех пор, как ради “Faces” Рон покинул терпящую крах группу Бека. Ниже Маги рассказывает об уникальном репетиционном и сценическом оборудовании "Stones" и как оно использовалось на обычных концертах последнего турне.